Мой город вдруг, за сутки, поседел.
С утра, кряхтя раздолбанной маршруткой,
виднеясь через окон промежутки,
он словно Шапокляк без бойких шуток —
раскис и отошёл от всяких дел.
Стоят дома, лежат себе дороги,
но кажется, что лучше их не трогать,
и за родным исхоженным порогом —
ни шорохов, ни запахов, ни тел.
Кто закрывает веки-светофоры?
Кто гасит фонари и разговоры,
а по дворам снежинок злые своры
с цепи спускает разом на «ату»?
Мой город — сиплый, медленноколёсый,
старательно по проводам белёсым
с замкадышевым комплексом разносит
старушечью печаль и хромоту.
Шатаясь, как подвыпивший мишутка,
через сугробы тащится маршрутка.
Игрушечным нежданным парашютом
в стекло влепился высохший листок.
Так город мой — едва заметным пульсом,
извилистым, но неизменным курсом,
по мыслям, истончающимся чувствам
льёт тёплый и немного терпкий ток.
И до весны — глоток, ещё глоток…
08.02.2015
