Двойная жизнь

долорес Дальше предела

долорес
Две роли: я-любовник, я-отец
(Хоть и приёмный) — всё во мне боролись,
Но проиграли обе. Я-творец,
Я-созидатель вновь пишу Долорес,
Тебе, непокоренная моя,
Лесная нимфа, неручная птица,
Неверный свет во мраке бытия,
Последняя сожжённая страница
Любимой книги. Я тебе пишу
Непроизвольно, кровью так харкает
Чахоточный. Тянусь к карандашу,
Трясутся руки. Снова начинаю.
Пишу тебя, где горы в облаках,
Пишу тебя, где чайки у причала,
Где ветер вьётся, рвётся от платка,
Где я краду их голос от печали.
Скользнёт по шее тонкая рука:
И ветер, и платок, и ты — пока!

Я видел это столько раз во сне:
Пустынный город, море наступает,
Волна прокатит изнутри по мне,
Потом накроет рельсы от трамвая,
И улицы от края и до края.
Вода уже на высоту двери.
И в холл ползут мурены и угри.
Я заперт здесь, на пыльном чердаке.
Под крики чаек я пишу: «Долорес»,
Сжав карандаш в немеющей руке,
Точь в точь, как море сжало этот полис —
Как горло Дездемоны — и назло
Ему, упрямо вывожу: «Доло…».

Я пару лет не видел снов вообще.
Родился и живу в далеком Н-ске,
Среди российских весей и вещей
Вполне себе обыденных. Из женских
Имен сложней Тамары не встречал.
И море нюхал лишь в аптечке с йодом.
Я смутно представлял, что есть причал —
Загуглил, чтоб не сдохнуть идиотом.
И вот что дико: придурь или блажь,
Тень прошлой жизни, глюк ли мозга глупый,
А стоит взять мне в руки карандаш
С листком, рука сама выводит буквы:
«Дэ-о» — ловлю сигнал, упорный S.O.S,
«Дэ-о» — засело накрепко под кожей,
Предлог ли это, нота ли, вопрос?
Я болен буквой «Д» — избави, боже!
Задраив окна-двери, в темноте
Прислушиваясь, как вскипает чайник,
Свистит всё громче, будто птицы те,
Я слышу волны и меня качает,
Мне снится странный русский эмигрант,
Безумец по фамилии Набоков,
Который тоже был совсем не рад
Тонуть в бреду, шепча три страшных слога,
Что в имени. Но всем морям назло,
Он вынырнул. И я пишу: «Доло…».

15.01.2019

Оцените статью
Романовская Анна
Добавить комментарий